[indent] Даже не смотря на царящую вокруг серость, что словно нарочно была настроена вытягивать и слабые намеки на цвет, насыщенность и яркость из окружающих и окружения, Южный предел всегда напоминал ему улей. Вечно гремящий миллионом различных голосов, то и дело перебивающих друг друга извещениями по новым данным. Вечно бурлящий жизнью сверх меры – того и гляди ненароком споткнешься об очередного сгорбившегося над планшетом ученого, забывшего напрочь смотреть себе под ноги. Вечно хаотичное броуновское движение, вызывающее нестерпимое желание смежить веки, избавив себя таким образом от множества раздражающих факторов, чья концентрация здесь была и без того слишком велика, но не переставала множиться в геометрической прогрессии.
[indent] Федеральное Бюро Контроля высасывало из Южного предела больше, чем тот успевал воспроизводить, порой [прямо как и сейчас, с этой экспедицией, организованной опрометчиво быстро] совершенно забывая о своих же собственных непоколебимых правилах, где пункты, посвященные безопасности, уместить получилось бы разве что в какой-нибудь библиотеке. Зона соприкосновения, та самая, которую многие ласково, с невыразимым благоговением в голосе, называли Мерцанием, как оказалось на деле умудрялась сводить с ума даже на расстоянии, даже самые крепкие умы – это было единственным, доступным Кендрику, объяснением собственного пребывания здесь.
Особенно, когда последние расшифровки сохранившихся записей группы Бета подтвердили, что их воспоминания, не соответствуя количеству трагично оставшихся за границей коллег, сошлись в коллективной галлюцинации совершенно непримечательной экспедиции. Особенно, когда всего пару месяцев назад последний вернувшийся представитель этой самой группы получил щедрую возможность похорон за счет неиссякаемого бюджета Бюро, наконец сдавшись агрессивному недугу – тому самому, что с момента возвращения проявился и спрогрессировал настолько скоропалительно, что это в разрез шло с многочисленными медицинскими трудами на тему онкологии. Загрубевшие пальцы Райкера перестают перебирать фотографии границы и почти с отвращением мужчина отбрасывает те на стол, смутно цепляясь за странное ощущение, заседающее внутри — неприязнь личную, едва ли не осязаемую, некий протест, не унимающийся вроде всего с каких-то пару минут, но осадком все же застревающий в горле.
[indent] Выверенным за долгие годы культивирования пагубной привычки, от которой отделаться, казалось бы, было уже невозможно и вовсе, движением, мужчина выбивает сигарету из пачки и нетерпеливо прикуривает, щелкая старенькой потертой зиппо. Курить здесь, ровно как и на других территориях, строго запрещено, но находясь на приличном отдалении от длани Бюро и его вездесущего смотрителя, Кендрик и думать об этом забывает, притягивая пепельницу, уже полную окурков, по столу ближе к себе. Не с первой, но парой последующих глубоких затяжек, гнетущее ощущение покидает голову столь же стремительно, как оно и образовалось, позволяя вернуться к куда более важным вопросам подготовки экспедиции.
Возможно, ему просто следовало поспать этой ночью подольше и не здесь, в потертой палатке, выцветшей из насыщенного темно-оливкого цвета к тошнотно серо-коричневому. Возможно, ему просто следовало бы принять приглашение Бутча выбраться в город и пропустить пару стаканчиков в ближайшем баре, разгружая мысли и вспоминая былое. Но сейчас на это уж точно не остается свободного времени.
[indent] Правды ради – гадать о своем назначении в качестве главы группы Гамма Кендрику нет нужды. Все ответы кроются на поверхности, в сухих строках послужного списка из десятков удачных операций, проведенных под эгидой Бюро, ради Бюро; в спасенных данных, упрятанных в глубины архивов Старейшего Дома; в количестве благодарственных писем, выведенных, кажется, рукой самого Свифта, что совершенно не мешало Райкеру использовать те как черновики для собственных набросков планов операций.
Чтобы знать цели, поставленные исключительно ему, мужчине даже нет нужды вскрывать бурый конверт с оттиском Бюро, не без труда найденный под насыпью папок с личными делами и картами запланированного маршрута, но тут берет свое чертова солдатская вышколенность.  Сизый дым, медленно выпускаемый из легких, размывает буквы на листке перед глазами и целые предложения, сокрытые в черных полосах цензуры и дозволенности исходя из должности, но этого оказывается недостаточно, чтобы не зафиксировать в голове приоритетность задач. Данные группы Бета, почти полностью оставшиеся в Зоне-Икс [десятки часов наблюдений, сотни анализов почвы, местной флоры и немногочисленных представителей фауны, видео дневники членов команды], стоят слишком дорого, чтобы оставить их там. Они стоят как и всех новых затрат, так и новых солдатиков, забрасываемых в неизвестность происходящего в Мерцании, чьи имена забудутся даже и не запомнившись, случись с ними чего. Такова суровая математика жизни, к которой Кендрик привыкает уже настолько, что едва ли бровью ведет, добираясь до последних строк письма от руководства.
[indent] С последней затяжкой мужчина наспех тушит сигарету и с глухим скрежетом кремня зажигалки прибавляет к свежему бычку в пепельнице еще и подожжённый лист, обращаемый языками пламени в пепел в считанные мгновения. Головная боль, которой так бы хотелось сегодня избежать, все же настигает его, начиная сдавливать по вискам в тот момент, когда он берется за маркер и обращается к карте.

[indent] Она же не отступает и под утро, когда сон, вновь выведенный лишь в некие смутные тридцатиминутные урывки, растворяется на фоне циферблата часов, демонстрирующих половину пятого утра. К боли прибавляется и то самое, смутное недоброе ощущение, что терзало его вчера, особенно четко фокусирующееся в мыслях тогда, когда образ Оливии, в который раз уговаривающий его остаться под палящим солнцем дальнего востока, рядом с ней, уходит вместе с дремой. Необъяснимой тревожности оказывается слишком много для обязательной чашки крепкого черного кофе к завтраку, но ровно в самый раз, чтобы выломать из полупустого блистера с обезболивающим сразу несколько таблеток и запить их остатками воды из бутылки, так предусмотрительно брошенной рядом с кроватью.
Прохладный душ и избавление от успевшей нарасти за два дня пребывания в Южном пределе щетины успевают сотворить свою дело – к «Тайфуну» Кендрик выбирается уже не таким помятым, каким является на самом деле, но все свое отнюдь не доброе утро натравить на благо экспедиции у него получается беспрекословно.
— Можно быстрее и без этих нежностей? Не с женщиной обращаешься, черт подери. — Райкер не рявкает, приказ выпаливает на привычном своем диапазоне раздраженного отчуждения [что, в прочем, все равно заставляет грузчика почти съежиться и ускорить погрузку контейнеров в грузовик], почти что на автомате, не переставая из-под сведенных хмуро бровей высматривать появление нынешней команды на горизонте.
[indent] Они подтягиваются разрозненно, с некой осторожностью держась к друг другу, вряд ли успевая познакомиться между собой за те несколько часов, что провели под одной крышей базы в Южном пределе. И от части Кендрика это даже волнует – столь разношерстный коллектив, отбираемый не одну неделю по четким критериям, предстояло не простой задачей заставить работать единым слаженным механизмом, ранее не настроенным на такую волну, имея десятки различий между друг другом.
[indent] Первыми к «Тайфуну» подтягиваются Манон Леру и Рашида Кхан – молодой антрополог, наспех вытащенная ФБК из какой-то древней песочницы, инициализированной при ее университете, весьма спокойная и рассудительная, подходящая к каждому вопросу как к заполнению каталога очередной находки и шумная лингвистка, умудрившаяся поставить под сомнение свое пребывание в группе еще на проходной, пытаясь пронести с собой на территорию бутылку хереса [Райкеру не приходилось до этого слышать такое количество синонимов к слову «придурок», которыми от всей души она осыпала службу безопасности].
[indent] – Не много ли нас для простой прогулки к радуге? – следом, словно из неоткуда, возникает Джерри Вутерс, куда более знакомый по делам Бюро – оперативный агент, чье присутствие здесь прибавляло к спокойствию даже не смотря на весьма эксцентричное прозвище Маршмелло, намертво к нему прикипевшее за целых шесть лет работы.
– С полным карт-бланшем всяко лучше, чем выбивать из Свифта необходимое, сам знаешь. Не задача, а сказка. – Вутерс усмехается грузно, сгружая рюкзак к вещам остальных, и они обмениваются с Райкером крепкими рукопожатиями прежде, чем Джерри забирается в салон «Тайфуна».
[indent] – Не будь пиявкой, ты знаешь протокол. Знаешь же? Черт, не говори мне, что нет! – Мишель Родригез, хваленого топографа, гордо щеголяющей бронзовым загаром, в котором не без труда угадывалось въевшееся под кожу, прямо до самых костей проникшее, солнце пустыни, оказывается слышно еще до появления перед местом сбора.
– Да ладно тебе, карамелька, нам предстоит провести долгое время вместе, и я все равно узнаю твой номер. Так не проще ли сразу сказать? – ровно как и Джонни Треммонда, умудрившегося зацепиться за очередную «родственную душу» языком с таким ожесточённым усилием, что заставляло девушку фыркать. Он затыкается лишь тогда, когда ловит на себе мрачный взгляд не только Мишель, но и Кендрика, пристыженно торопясь скрыться в бронированной оболочке грузовика и занять положенное ему место.
[indent] С неприятно пронзительным взглядом Делары, словно просвечивающим тебя как рентгеном, вытягивая на поверхность все, что только можно узнать, мужчина предпочел бы не сталкиваться, но он выдерживает леденящий холод голубых глаз психолога совершенно спокойно, ловя ее размеренный кивок. Темная лошадка, взятая напрямую с шахматной доски Директора и впихнутая в состав группы в последний момент, доктор Озник не нравится Райкеру. Не нравится начиная еще со вчерашнего визита в палатку, якобы «желая оценить психологическое состояния каждого члена команды» и заканчивая количеством замазанных полностью страниц в ее достаточно обширном деле. В этом выездном цирке ему определённо не хватало только мозгокопателя со стажем, в окружении сомнительных слухов о ее уникальных способностях к гипнозу, заполученных благодаря одной из тех штук, что лучше бы хранить в камерах Сектора Содержания. 
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
[indent] Они умудряются отстать от графика на добрых сорок минут, небрежно размазанных между ожиданием опоздавших и дорогой, местами излишне петляющей, заставляя сбрасывать скорость «Тайфуна» до минимальной, лишь бы не вылететь с узкой колеи насыпной дороги. Еще десять теряются в выгрузке вещей у границы Зоны Икс и последней проверке экипировки перед тем как пресечь оставшиеся метров двести до завораживающе переливающейся всем спектром цветов вуали. Гнетущее ощущение возрастает в разы и, видит бог, с профессионалами и хорошо подогнанной к друг другу группе Кендрику бы не пришлось рассеивать свое внимание на то, чтобы никто не отстал и не тратил и без того уже непомерно упущенное время на совершенно неуместные вопросы.
Один из таких застает Райкера ровно из того угла, который предусмотрительно хотелось избегать даже взглядом – не задерживая тот дольше необходимого, чтобы проверить не завалилась ли тощая студентка под грузом плотно набитого вещами рюкзака, и невольно отводя в сторону всякий раз, когда сама юный биолог обращала на него внимание. Ее неоспоримая схожесть с Оливией, не смазанная даже значительной разницей в возрасте, не должна была стать проблемой. Во всяком случае, именно так казалось Кендрику в момент изучения личного дела Елисей Преображенской. Однако даже ему случалось весьма неприятно ошибаться.
– Разве не стоило ради этого ознакомиться со всеми материалами, выданными вам в Южном Пределе, мисс я-хочу-все-знать? – он оборачивается на ее на удивление звонко и уверенно звучащий голос даже без заминки, хотя это и стоит Райкеру некоторых усилий; парирует той же нотой, моментально вызывая локальные взрывы смеха в рядах, в основном, военнойячейки группы, но не дает тем разрастись до балагана, прерывая резким жестом руки.
Он четко различает, как на ее щеках пятнами вспыхивает краска и вынужденно смягчается ровно настолько, чтобы избежать не зафиксированной в общем плане действий истерики.
[indent] – Для тех, кто по той или иной причине решил проигнорировать те крохи данных, которыми с нами решило любезно поделиться руководство ФБК – меня зовут Райкер Кендрик и предположительно на ближайший месяц я буду тем, кто отвечает за вас в Зоне-Икс. Все работы, производимые на территории Мерцания, будут координироваться мной и только мной. Решите вы отправиться на изучение особенностей обширной территории за моей спиной или просто соберетесь пообедать? Согласовать участников и время придется через меня. Захотите сунуть свои пыщущие ученым интересом руки в какой-нибудь цветок или болото? Количество потерянных пальцев придется оговорить со мной заранее. – мужчина обводит взглядом собравшихся перед границей людей и выдерживает краткую паузу, чтобы сфокусировать внимание присутствующих на том, что действительно имеет ценность и что он только собирается сказать. Но ощущение бестолковости происходящего и того, что он лишь зря сотрясает воздух, не расстворяется – напротив, сгущается густой патокой вокруг и заставляет поднять голос на пару тонов, лишь бы разрезать эту пелену словами.
– После пересечения границы и установки лагеря за каждым из вас будет закреплена определенная зона ответственности и составлен соответствующий график работ, который будет меняться каждую неделю или в случае острой необходимости – по согласованию. Если кто-то из вас считает, что его ожидает увеселительный отпуск в неординарных местах – выкиньте эту чушь из своих светлых голов и зафиксируйте там же, что за чертой вы обязаны быть максимально сосредоточены и осторожны, действуя четко по инструкциям. Это понятно? – он ожидает явно большего, действительно серьезного подхода, чем нескладного веселого ропотка, пробивающегося то тут, то там среди окруживших его людей и это вынуждает стиснуть челюсть до скрежета зубов и шумного вдоха через них.
[indent] Черт подери, он бы оставил большинство их них на этой стороне от черты, вместе со всеми пожитками, дожидаться возвращения «Тайфуна», если бы только мог.