marina — how to be a heartbreaker
— Люси родилась в Лондоне: точно знает, как и в какое время пить чай, как печь самое лучшее в мире печенье с целым килограммом масла, и что такое расизм, мизогиния и прочие увлекательные вещи, цепляющиеся к ней ещё со времён школы. Они с Арчер сходятся в том, что все парни в Стэнфорде — полнейшие козлы, но у некоторых — отличный пресс, и это плюс.
— Знакомятся на первом курсе биофака Стэнфорда (Люси — почти гений, и Аделин, оказывается, тоже хороша), когда их определяют в одну комнату соседками. Ада кажется ей немного не от мира сего, а когда Люс узнает, что Арчер — дочь священника, то произносит коронное "ну надо тогда согрешить", и потом они активно всю жизнь грешат вместе.
— Люси, как истинный великий ученый, обожает исследования, поэтому исследует свои "хочу" и "люблю вот так" активно, когда чувствует влюбленность, а чувствует она её часто (или не совсем?).
— Когда им с Адой по 20, они отправляются в местный бар в Пало-Альто, чтобы Люс могла пересечься с предметом своей любви (лучший-бармен-на свете), но там, как оказывается, и Арчер встречает "своего" – некого Ирвинга Найта (воу, у тебя все друзья такие?!), гитариста пока не очень известной рок-группы, про которого Люси много слышала. Девочки разъезжаются до утра со своими мальчиками, а потом долго и во всех (не)приличных подробностях обсуждают всё, громко игнорируя осуждающее цоканье в их сторону, потому что курить — вредно. Арчер резко бросает "да пошли в задницу!", Люс одобрительно кивает "нормально твой рокер тебя апргрейднул". Они смеются. Вообще, они часто смеются без веской на то причины. 
— Люси всегда рядом, хоть иногда они далеко друг от друга физически: Ада уезжает обратно в Миннеаполис, когда основная учеба завершается. За эти несколько лет мисс Арчер успевает влюбиться по уши, а потом разбить и себе, и ему сердце. Хотя, Люси говорит, что виноват Найт. Разве могут быть другие варианты, милая? (Наверное, Люси переезжает в НЙ или отправляется на время домой?)
— Ещё со школы у Ады есть лучший друг. И он роскошный (с). Зовут Итан Риверс. Люси откровенно не понимает (а мало вещей в жизни, которые будущий великий ученый не понимает), почему у них с Адой ничего ни разу не было. Но когда эта парочка вдруг сходится, то громче всех трубит в её уши, что Найт ещё не отболел, ты потеряешь Риверса, дура. Дура уверяет себя в обратном, а Люси почти оказывается права.
— Где-то в 26 всё настолько катится в лютую дичь у Ады (с Риверсом не вышло — да-да, она дура, Найт счастлив с другой — ну, по крайней мере, так пишут в блогах на тамблере, отец, кажется, никогда её и не любил, а у Арчер ощущение, что её кто-то проклял, поэтому вся эта ваша любовь — полная дьявольская туфта). Люси очень внимательно слушает лекцию о том, что Сатана, вообще-то, вот этими всеми чувствами и заманивал к себе, а потом просто предлагает уйти в отрыв. И они уходят. Кто там что видел, пускай забудет или глаза закроет.
— Им по 27. Аделин живет в НЙ, учится в аспирантуре Колумбийского университета и там же преподает. Люси приземлилась в лаборатории Гарварда, учась там же в аспирантуре и живя в Бостоне (можем сделать так, чтоб обе в НЙ). Обе чрезвычайно талантливые, многообещающие, упертые молодые ученые-биологи с кучей ошибок за хрупкими спинами.
*** Намеренно не раздула никакую личную драму Люси, потому что на основе этого тз точно можно что-то придумать. Проблемы дома (привет, подруга, у Ады – жуткий отец), в школе напоролась на каких-то ублюдков, которые чуть не перешли все дозволенные границы, стала активисткой по правам женщин или умудрилась пойти в чирлидеры. Может, во время учебы в Стэнфорде повстречала того самого и разбила себе сердце, хотя обещала себе не влюбляться до 30. Так и вижу, что эти две психанутые орут в караоке evanescence – call me when you're sober, не всегда попадая в ноты. Или, может, Люс вписалась в такую научную работу, из которой выход только вперед ногами (привет, государственные программы)? Давайте думать!

разрываться в зеркалах за капли с её детских глаз, за все рисунки не про нас, в её альбомах
не срываться сочинять, как ненавидел её мать, но кристи на моих руках уснёт, и снова.

ты завязываешь на шее галстук почти до удушья, наливаешь в стакан дорогой виски после тяжелого рабочего дня и выкуриваешь по одной сигаре каждую вторую пятницу месяца, но так было не всегда. вы с мамой познакомились на первом курсе колледжа, и кажется, в тот момент чувства практически полностью снесли с ног вас обоих. в перерывах между учебой, которую вы часто пропускали, почти все ваши будни заполняли тусовки и вечеринки, по крайней мере до того момента, пока тест не показал чертовы две полоски. затем всё по плану: заявление в мэрию, свадьба, рождение дочери. ты взялся за ум, поднажал в учебе, устроился на работу, но она, увы,  не готова была пойти на такие жертвы. проблемы с выпивкой и наркотиками усугубились, участились скандалы, понеся за собой развод, два разбитых сердца и целую гору обязательств, потому как я осталась с тобой. вскоре ты женился второй раз, и у меня появилась новая мама. единственная, которую я знаю. годы шли, ты ожесточился, стал помощником окружного прокурора, купил дорогую тачку, завел любовницу, но каким бы козлом ты иногда ни был в моих глазах, я всё еще остаюсь твоей маленькой девочкой. знаешь, ты всё чаще замечаешь, что я становлюсь на нее похожа, и это, кажется, чертовски тебя пугает.

ты нарисуешь наш дом, но он так не похож на холод этих стен. здесь прячется февраль,
но если дом твой разъёбан, как конура, то что ж, наверно, ты права, здесь можно и приврать.

ты выкуриваешь по пачке сигарет в день, сжимаешь в кармане жетон трезвости, когда нервничаешь, и воруешь официантские чаевые из ресторанов. после развода тебе пришлось несладко, колледж полетел к чертям, а родителям и раньше не было до тебя никакого дела, так что ты продолжала жить на полную катушку, заглушая реальность вещами поинтереснее. ты прыгала из рехаба в рехаб, не знаю, кто их оплачивал, но ты, увы, каждый раз сбегала или срывалась, стоило только оказаться на свободной территории. не знаю, как сложилась история, но сейчас ты в завязке, пожалуй, самой долгой за всё время, так что тебе бы хотелось снова стать частью моей жизнью, пусть тебя оттуда и вычеркнули. может тебе и предоставится такая возможность, но черт возьми, только не напортачь.

dom!no — рисунки не про нас

менеджер нашумевшей группы «sexual abstention», в которой играет пит, только что опроверг следующие ужасные слухи о барабанщике:
— он не принимает алкоголь с двенадцати лет;
— женщины никогда не делали от него аборты;
— он не встречался со своей девушкой, когда та ещё не достигла возраста согласия;
— в номерах отелей, где пит останавливается с каролиной, не остается после них никаких следов насилия;
— на момент развода с женой он не мог передать ей зппп;
— он не оказывает никакие знаки внимания одной звезде тиктока будучи помолвленным.[/size]

пит гордо признает, что он пиздец и повторил бы всё заново. грейси смотрит на всё это через экраны телевизоров, соцсети и осуждение старых знакомых и не хочет себе признаваться: все самые страшные слухи про брата — правда.

грейси плохо помнит отца — он погиб слишком рано, — но часто приходит на могилу к матери. вечно одна, потому что брат либо создает инфоповод где-нибудь в другой части света, либо проебывается на очередной вечеринке. грейси от пита уже ничего не ждет и никуда не приглашает в годовщину аварии, забравшей отца. и черт, пит опять забыл про её день рождения в этом году — как и в прошлом, и в позапрошлом.

грейси смотрит через прямой эфир в инстаграме, как пит сорит своими легкими деньгами. она никогда не попросит и не узнает, что по первому зову пит отдаст ей всё, что у него есть. и он давно купил подарок к дню рождения, но грейси ни за что не примет эти непозволительно дорогие часы.

каждый приезд в миннеаполис пита встречает слабый удар по ребрам:
— ты совсем перестал звонить, — интонации сестры становятся похожими на то, как говорила их мать, а питу так не нравится вспоминать умерших родственников. грейс тоже много что не нравится, и за семейным ужином она обязательно упомянет ужасный образ жизни брата, но умолчит о главном: ей уже стыдно просто ассоциировать себя с его нашумевшим имени.

вроде давно чужие люди, но так уютно сидеть на полу её маленькой квартиры до трех ночи.

— и забери наконец чертовы часы, я специально купил их тебе, чтобы у тебя было напоминание о брате,  — скажет пит, а потом захлопнет за собой входную дверь и испарится в сигаретном дыме на очередные полгода.

Цепной пёс в организации Морелли.
Побежит, куда хозяин кинет кость. Верный солдат.

Лоренцо — отпрыск богатых, хорошо ассимилировавшихся в Штатах итальянцев. Пришился к мафии от скуки. Любитель сладкого. Никогда не придёт на встречу пустым, только с полной обоймой и коробкой свежих канноли. Из тех, кто сначала делает, но и после не думает. За длинным языком, доставшимися от бабули, не поспевает следить даже при старших. Обожает свою бабулю, частенько зазывает парней после дела к той на обед или на ужин. Любит похвастать новыми тряпками, цацками, машинами, женщинами. Тщеславие в людях порицает. Законы Омерты чтит, глубоко уважает.

Не хитёр, не амбициозен, счастлив там, где есть. С особым пристрастием поддерживает девиз Семьи: «один проёб — два зуба на хуй». За свои оставшееся-родные 24 переживает.

Мы познакомились уж почти как четверть века назад, когда я, чтобы не мозолить глаза федералам в своём штате, отдыхал во Флориде. В свои двадцать пять я уже неплохо поднимал «Франклина», имел уважение и вес в мафиозных кругах, а ты просто была охуеть какой красивой и охуеть из какой приличной италоамериканской семьи. Мне пришлось повозиться, чтобы увезти тебя такую молодую из такого солнечного Майами-Бич в ледяную и убогую Миннесоту. Естественно, после ты ни раз мне за это предъявляла, мол, я разрушил твою жизнь. Так оно или нет, но мы душа не в душу протянули около пяти лет. За эти годы я не сумел научиться быть верным одной женщине, ты не приноровилась к статусу жены члена криминальной Семьи. В общем, сказка былью не стала, и мы скоропостижно разошлись.

Хоть наш брак и вышел недолгим, но он оказался плодотворным. У нас с тобой взрослый сын и мои по сей день стабильно отчисляемые в твой кошелёк алименты. И хоть ты всё ещё за глаза называешь меня лицемерным мудаком, с годами льда во взгляде становится всё меньше.
После развода я помог тебе с бизнесом, у тебя своя сеть салонов красоты. Живёшь ты вроде как хорошо, но всякое случается, и кто, если ни я, поможет тебе в трудную минуту, верно?

Сыну 23 года. Наша блядская радость и невъебенная проблема. Любим одинаково и по-разному, там, где ты ему нос подтираешь, я едва-едва удерживаю кулак в кармане. Он таким избалованным засранцем вырос отнюдь не в меня.

уровень агрессии: 7/10 (контролируемая)
эмпатия: 3/10 (избирательная)
риск суицида: 2/10 (но с тенденцией к самоповреждению)
количество ночей вместе: 23 (по данным служебных командировок)

unknown. — золотые кресты
r.a.svet — стреляй
родился в семье офицера мвд и школьной учительницы в санкт-петербурге. отец — кадровый оперативник, погиб при задержании преступников, когда егору было 19 лет. мать умерла от рака через два года после этого. в полицию пошел не по призванию, а потому что "другого выбора не было". окончил академию мвд с отличием, хотя никогда не стремился к карьерным высотам. специализируется на: серийных убийствах, организованной преступности, коррупционных схемах в правоохранительных органах. опасен. умеет бить первым, но предпочитает не тратить силы. молчалив до крайности. не участвует в курилках и посиделках коллег, но всегда появляется, когда кому-то реально нужна помощь. не употребляет алкоголь на людях, хотя дома иногда позволяет себе виски.
ледяной профессионал. в полицию пошел не из идеализма, а потому что: это единственная система, где его «немота» считалась достоинством. подсознательно искал отца в начальниках (и разочаровывался).
дисциплинированный социопат с остатками эмпатии. не верит в справедливость, но соблюдает собственный кодекс: не стрелять первым, не бить слабых, не предавать своих. все эмоции заменяет действиями — если злится, молча ломает мебель; если переживает — чинит оружие. не умеет выражать привязанность словами, поэтому: лечит раны вместо "мне жаль", готовит еду вместо "я переживаю", занимается сексом вместо "я люблю тебя".

12 неотправленных SMS (все с одним словом - "возвращайся")

в основе их связи лежит травматический парадокс — они воспроизводят модели детских привязанностей, где боль была единственным подтверждением существования. егор, выросший в семье военного, усвоил, что любовь измеряется действиями, а не словами. его отец никогда не обнимал, но чинил сломанный велосипед в 3 часа ночи. теперь егор молча перевязывает марку раны, но не может сказать "я боюсь тебя потерять". вместо этого — сжатые челюсти и лишняя пачка сигарет в кармане марка перед опасным заданием. 
князев играет в игру "докажи, что я тебе не безразличен" с правилами, которые знает только он. каждая его провокация — проверка: вытащит ли егор его из драки, заметит ли следы усталости и вранья, запомнит ли как он клеит бабу на невском. когда егор реагирует "правильно", марк на секунду чувствует себя в безопасности — да, он всё ещё существует для этого человека. но это временное облегчение требует всё более опасных сценариев, словно организм, выработавший толерантность к яду. 
их секс — это ритуал замещения эмоций физической болью. дружинин оставляет синяки ровно такой силы, чтобы марк три дня чувствовал их под рубашкой, но не мог предъявить как доказательство насилия. князев провоцирует до тех пор, пока егор не потеряет контроль — потому что только в эти моменты видит в его глазах что-то настоящее, не отфильтрованное дисциплиной. утром они оба делают вид, что ничего не было. цикл: совместная работа → стресс → секс → неделя молчания. именно такой вид отношений кажется честным по отношению друг к другу. это не вызывает вопросов и не ставит в тупик. [либо так это кажется князеву] однако, марк вполне резонно может заявиться к егору домой с фразой: где свою лолитку прячешь?)0 зная тот факт, к примеру, что егор пытается впутаться во что-то нормальное. похожее на семью.
бессознательное стремление марка воспроизводить травматический опыт, чтобы на этот раз "переиграть" дружинина. егор мог бы стать тем, кто спасёт марка от прошлого, но вместо этого стал его соучастником. они заперты в танго, где один шаг вперёд — два назад, а любое настоящее сближение грозит разрушить хрупкий баланс их личной войны. 
самый типичный момент — когда они оба это осознают. егорик понимает, что его "забота" лишь подпитывает князева, а князев видит, что его "тесты" медленно убивают егора. но остановиться невозможно — потому что тогда придётся признать, что всё это время они не боролись с внешними обстоятельствами, а методично калечили друг друга. и что настоящая смелость — не в том, чтобы броситься под пули, а в том, чтобы наконец разжать зубы и сказать: "мне больно. давай попробуем по-другому". 
дружинин демонстрирует отстраненность, но через действия показывает глубокую вовлеченность. марк постоянно провоцирует, проверяет границы, требует подтверждения привязанности через конфликты. их отношения похожи на боевое ранение — все видят следы крови, но никто не знает, насколько глубоко вошло лезвие. они существуют в замкнутом цикле взаимного уничтожения, где каждый акт насилия — это искаженный крик о помощи. егор, с его подавленной яростью человека, которого никогда не любили по-настоящему, находит в марке идеальный объект для своей извращенной заботы. он не умеет любить мягко, поэтому его привязанность принимает форму тотального контроля. общая грубая драка  — это одновременно и отметина собственности, и наказание. марк, с его детской травмой брошенности, воспринимает это насилие как доказательство любви. для него внимание, даже выраженное через боль, лучше равнодушия. он провоцирует егора, подставляет себя под удар, устраивает эти опасные игры — потому что в его извращенной системе координат, если егор все еще реагирует, значит, он все еще важен. их динамика — это перверсивный танец, где один партнер постоянно проверяет границы, а другой — устанавливает их через агрессию.